Промышленникъ - Страница 113

113

К примеру, взять затею князя с этими его "Экономическими офицерскими обществами". Кои, зародившись в одном из отрядов Четырнадцатой Ченстоховской пограничной бригады, успели за сравнительно небольшой срок расползтись и по самой бригаде, и по паре соседних. Тут все ясно — этим нехитрым ходом он обеспечивает постоянный сбыт своих стреляющих игрушек, при минимальных затратах на приказчиков и содержание оружейных лавок. Причем обороты будут только расти, как и количество ячеек "Общества" — господа офицеры тоже, знаете ли, не дураки, и деньги считать умеют. И скидки с рассрочками любят. Очень. Что бы они там про себя ни говорили. Все просто, все понятно, смысл и интерес Агренева, что называется, налицо. Ну почему с остальным не так, а?

— Н-да, все мы люди, все мы человеки.

Решив отложить столь непростой вопрос для отдельного рассмотрения, замминистра вернул к себе лист, опять обмакнул перо в чернильницу, и медленно вывел пункт номер шесть, несколько выделяющийся из ровной череды предыдущих.

"Военный министр".

Никто не знал, какие именно договоренности были между князем и главой военного ведомства, но то, что они были, уже мало кто сомневался. Сенатор же не сомневался вовсе, так как до сих пор помнил охватившую его легкую оторопь — от известия, что на границе стоит вагон с больше чем дюжиной пулеметов системы Хайрема Максима, а в получателях значится "сестрорецкий затворник". Пятнадцать штук! Да столько во всем Военном ведомстве не было! Но стоило ему проявить вполне закономерный интерес, как тут же пришла официальная бумага от Петра Семеновича, в которой черным по белому говорилось, что таможня задержала вовсе не пулеметы. А совсем даже наглядные пособия для военно-учебных заведений Российской империи — по одному экземпляру в каждое училище. Более того, князь к каждому иностранному "пособию" присовокупил аналог собственного производства, да вдобавок поставил полсотни учебных, и полсотни боевых винтовок образца 1891 года. В каждое училище. С патронами. И все за свой счет.

Совсем неудивительно, что после такого меценатства, на Русскую оружейную компанию пролился дождь из очень выгодных контрактов. На поставку консервов, например. Или десяти полевых госпиталей, со всем, что к ним полагалось — от скальпелей и шприцов, до клистирных трубок и костылей.

— Так!

Николай Игнатьевич вернул перо к пункту один, и поставил рядом жирный знак вопроса. Какая уж тут скромность, если по результатам таких "небольших подарков" его известность среди юнкеров превышает все мыслимые пределы? Да еще эта его новая затея масла в огонь подливает:

— Как бишь там? Трем лучшим стрелкам курса — пистолет особой выделки с дарственной надписью! Гип-гип — ура! И все в восторге…

В кабинет неслышной тенью просочился адъютант. Постоял минуту, ожидая, что на него обратят внимание. Не дождался, но унывать не стал, а вместо этого скромно напомнил о своем существовании. А заодно и о том, что служба службой, а обед никто не отменял:

— Кхм!

Донн! Донн!! Донн!!!

— Что? Ах да. Иду, голубчик, иду.

Бросив едва-едва исписанный лист между страничками папки, генерал-лейтенант Шебеко оглядел кабинет, и тихо проговорил, пощипывая бакенбард и еле заметно вздыхая:

— Как же с вами все-таки сложно иметь дело, Александр Яковлевич!

***

Меж тем, сам князь, как только покинул присутственное место и ступил на набережную Фонтанки, сразу же замер в легком раздумье. Ибо до отправления вечернего поезда на Сестрорецк было почти пять часов, и это время надо было чем-нибудь занять. Желательно — полезным. Мелькнули было мысли-воспоминания о пленительных округлостях Натальи, которая ко всем своим достоинствам оказалась еще и очень темпераментной особой… Но быстро исчезли. Во-первых, он уже изрядно "проинспектировал" как достоинства, так и округлости бывшей горничной, причем не далее как нынешним утром. А во-вторых, трехэтажная громада министерства внутренних дел за его плечами, как-то не способствовала фривольности чувств, самим своим видом настраивая на деловой лад. Ну а раз так!..

"Пожалуй, можно немного выправить свою аристократическую карму, отработав пару-тройку приглашений. Начну я с посещения графа Строганова, продолжу…Тенишевы или Кочубеи? Наверное, все же последние. А закончить сей променад можно и у Юсуповых. Да, так и сделаю!".

Подняв взгляд на ближайший экипаж (понятливый кучер мгновенно шлепнул коня по крупу вожжами, направляясь к денежному клиенту), аристократ-промышленник поправил слегка задравшийся рукав сюртука. А усевшись в пахнущий свежим лаком фаэтон, опять погрузился в раздумья — только на сей раз, о другом.

Короткая, и по большому счету довольно скучная церемония представления ко двору, кроме больших и явных плюсов, принесла Александру маленькие, но на удивление неудобные минусы. В частности, сразу после нее на его столичную квартиру зачастили лакеи родовитейших и знатнейших семейств империи. И не просто так, а с открытками-приглашениями, или просто визитками своих хозяев — которых, честно говоря, уже давненько интересовал молодой, богатый, и самое главное — неженатый князь. Вот только если до посещения Гатчины их интерес был насквозь неофициальным и настороженным, то после короткой встречи Агренева с августейшей четой стало вполне приличным, и даже отчасти модным пригласить новичка к себе. Так сказать, чайку погонять (пузырящегося такого, из местечка Шампань), приятно пообщаться (то есть посплетничать) — а заодно составить собственное мнение о перспективности продолжения знакомства. К счастью, большую часть таких приглашений можно было игнорировать — разумеется, предварительно написав письмо с объяснением причин своей чрезвычайной занятости, и не забыв пообещать "как только, так сразу". А вот меньшую часть приглашений приходилось принимать — причем вне зависимости от своего желания. Как отказать в коротком визите к тем же Нарышкиным, если они вполне официально считаются родственниками Дома Романовых? Этот род в свое время отказался от графской короны на свой герб, вполне обоснованно посчитав, что оный титул ниже их реального положения и достоинства в империи Российской. Таких проигнорируешь, как же! Себе дороже выйдет. А еще были Воронцовы-Вельяминовы, Воронцовы-Дашковы (кстати, просто Воронцовы тоже были, причем в немалом количестве), князь Барятинский, Шереметевы, обширное семейство Оболенских, представители рода Голицыных, Лопухины, Трубецкие и многие, многие другие достойнейшие и влиятельнейшие представители по-настоящему СТАРЫХ фамилий. Корнями своими уходящих еще к первой династии властителей царства Московского. А кто и подалее, считая свой род аж со времен Киевской Руси — те же Долгоруковы, например. Все эти потомственные политики и царедворцы (правда, справедливости ради надо отметить, что и военачальники в этих родах попадались, причем чуть ли не через одного), искушенные по части недомолвок и намеков, свято блюдущие для начала свои, а только потом государственные интересы. Все они, все без исключения — желали лицезреть загадочного князя у себя как можно скорее, дабы оценить, и по мере возможности включить, (то есть использовать) эту неизвестную пока величину в свои расчеты и расклады. Осторожные расспросы, замаскированные как бы праздным любопытством, многозначительные, но при этом очень дружелюбные и открытые улыбки, тончайшие намеки — особенно в доме князя Владимира Барятинского, счастливого отца трех дочерей. Слава Богу, пока относительно малолетних — но это только пока!

113