Промышленникъ - Страница 114

114

Надо сказать, каждое такое "скольжение по верхам" отнимало у Александра сил как бы ни больше, чем полноценная тренировка на полигоне — причем, как минимум с половинным составом Отдела экспедирования за раз. А уж сколько на это уходило времени!.. Которое бы он и рад был потратить на что-нибудь попроще (и полегче) — но увы, раз груздем назвался, так место твое в корзине. То бишь, в том самом пресловутом "обществе", чье коллективное мнение могло почти любого как вознести до небес, так и втоптать в грязь. Но даже в этих неудобствах были светлые моменты — особенно, если во всем искать если не хорошее, то хотя бы полезное, а еще работать и думать на перспективу. Которая определенно была, ведь некоторая часть старой знати располагала состояниями ничуть не меньшими (вернее даже большими), чем у него — и было бы настоящим преступлением не попытаться использовать их деньги в своих проектах. Хотя бы потому, что вместе с деньгами знатных фамилий придет и защита для этих самых проектов, причем на самом высшем уровне — разумеется, если он сможет обеспечить хорошие дивиденды с каждого вложенного рубля.

Именно об этом думал (вернее, мечтал) его сиятельство князь Агренев, высаживаясь из очередного фаэтона как раз напротив семейного дворца Юсуповых — и если первые два визита он именно что отбыл, то третий был ему вполне приятен. И тем, что был последним, и тем, что хозяйка дворца была ему симпатична — в первую очередь, своим умом. А во вторую, своим отношением. Зинаида Николаевна для великосветской дамы была на удивление открыта, почти правдива (что не раз уже ему помогло), и не имела к нему каких-либо матримониальных либо же финансовых интересов. Ну и третье тоже не стоило сбрасывать со счетов, ибо ему попросту нравилось любоваться хозяйкой, как истинным шедевром природы. Вот только в этот раз усладить свои глаза и слух не получилось — потому что в Гобеленовой гостиной навстречу раннему, но вполне желанному гостю, из глубокого кресла поднялась совсем не графиня Сумарокова-Эльстон.

— Рада вас видеть, Александр Яковлевич.

Двенадцатилетняя княжна Юсупова приветливо (и явно подражая сестре) улыбнулась, отодвигая от себя большой альманах с видами городов. Целовать ей руку пока не полагалось, но взрослый аристократ о такой важной мелочи "нечаянно" забыл — тем более, что ему это ничего не стоило, а девочке явно польстило (как же, такой откровенный намек на ее взрослый возраст!). Как впрочем, и вежливые слова ответного приветствия, прозвучавшие без малейших ноток снисходительности и нетерпения.

— Как здоровье Николая Борисовича?

— Благодарю, все хорошо.

Обычный вежливый вопрос, один из обязательных к произношению в самом начале беседы — вот только во время не менее обязательного ответа, на личико юной княжны набежала едва заметная тень.

"Неужели все так плохо?".

— Все ли благополучно у Зинаиды Николаевны и Феликса Феликсовича?

— Более чем, князь.

В этот раз ответ был по-настоящему спокойным. Но никак не отменял того факта, что верная и любящая жена, всегда сопровождающая мужа во всех его поездках, вот уже полгода безвыездно сидит в родовом гнезде на Мойке.

"Граф в старой столице, трудится адъютантом у брата императора, его высочества великого князя Сэр-гея… Гм, Александровича. А старшая из сестер Юсуповых осталась в Санкт-Петербурге, с отцом. Которого уже давненько никто не видел стоящим на своих двоих. Тревожный признак!".

— Приятно, когда в делах такого рода сохраняется неизменное постоянство…

Спустя десять минут разговора, более всего напоминающего обычный светский треп (с поправкой на разницу в возрасте у собеседников) Александр окончательно утвердился во мнении, что он болван. Кхм!.. Точнее (и вернее) будет сказать, что его встреча и общение с маленькой светловолосой хозяйкой большого дворца были совсем не случайны, и в данный конкретный момент его используют в качестве живого, и заведомо дружелюбного учебного пособия. Этакой "груши" для отработки навыков великосветской жизни, на которой двенадцатилетняя аристократка оттачивает и закрепляет весьма полезное во взрослой жизни умение — разговаривать с кем угодно и насчет чего угодно, да еще и демонстрировать при этом неподдельный интерес к собеседнику. Конечно, до высочайшего уровня сияющей жемчужины имперского дворянства, несравненной Зинаиды Николаевны ей было пока далеко — но со временем она явно обещала догнать, а возможно (чем черт не шутит?) и перегнать сестру. Как по уму, так и по внешности. По крайней мере, все задатки для этого у нее явно имелись…

"Потренировав" Надежду еще четверть часа в чрезвычайно важном для любого аристократа искусстве долгих разговоров ни о чем, гость на секунду замолчал, беря паузу, затем неожиданно поинтересовался:

— Увлекаетесь видами будущего?

Видимо, до таких "плавных" переходов с темы на тему учебная программа младшей Юсуповой пока еще не дошла — замерев без движения, княжна пару раз моргнула. А затем неуверенно улыбнулась, проследив взгляд взрослого мужчины, направленный на стопочку открыток, лежащих на столике рядом с альманахом. С очень интересным названием, кстати, оказалась книжка — "Архитектура итальянских городов". А под ней лежал другой томик, еще более интересный — "Двадцать тысяч лье под водой", за авторством Жюля Габриэла Верна.

"Занятный набор книг для легкого чтения".

Впрочем, открытки тоже были по своему замечательны: во-первых тем, что появились на свет в далекой Франции и Англии, а во-вторых тем, что на них были изображены, ни много ни мало, картины будущего. Вернее, представления о том, каким оно будет, для жителей туманного Альбиона и солнечной вив ля Франс всего лишь двести лет спустя.

114